Гордыня духовная

 

   Жил один мудрец. К нему многие обращались за советами и помощью, приходили послушать его беседы с учениками. Он щедро делился своими знаниями, обретенным опытом, доступно излагал о мироустроении, законах жизни, задачах воплощений душ на земле, обладал даром целительства. Этот кладезь премудрости был приверженцем одной научной школы, часто и помногу рассказывал о цели их учения, расширяя круг последователей. Правда, порою резко высказывал суждения о некоторых духовных практиках, мировоззрениях, не соглашаясь с иными точками зрения.

   Достаточно категоричен был он и в оценке греховности людской, усложнявшей жизнь и являвшейся серьезной преградой на пути духовного восхождения.

   Особо мудрец не жаловал Гордыню, вокруг которой помимо других библейских грехов – гнева, алчности, зависти, блуда, чревоугодия, уныния – толпились ещё и высокомерие, эгоизм, равнодушие, нетерпимость, тщеславие.

   Он отмечал присутствие гордыни практически у каждого, как и во многих жизненных коллизиях и не упускал случая бичевать этот главный из грехов человечества. Его суровые проповеди помогли многим. Сколько их было, кто, критикуя, самоуверенно полагали, что уполномочены судить других, и никоим образом не видели в том проявление гордыни. А были и такие, кто упрямо считали себя единственными, кто знали, как все делать правильно, и выполняли всё сами лишь потому, что никто больше не может сделать это также хорошо. Другие, не соглашаясь с очевидным, создавали оправдания для себя, будучи неспособными признавать себя неправыми, игнорируя советы мудрых.

   Любое проявление гордыни – это демонстрация заносчивого узкого взгляда на мир, иллюзии, созданной через человеческое эго невежеством и духовной слепотой. И уж непременно Гордыня там, где есть рассуждения о том, что один человек лучше, чем другой, или один прав, а другой неправ.

    

   Мудрый старец считал своей задачей показать все сокрытые проявления этого вездесущего греха. Особенно для своих учеников, имеющих духовный стимул быть совершеннее, развить своё сознание, быть ближе к Богу – источнику существования, открыть тайны природы, а вовсе не стремление выделиться среди других. Ибо люди вольны выбирать как духовный рост, так и погружение в пучину зла и греха.

 

   И однажды приснился мыслителю сон. Огромная площадь, запруженная народом, равно жаждавшим как хлеба, так и зрелища. Мудрец в окружении своих учеников поднялся на сооружённый помост, по обе стороны которого увидел собранные здесь узнаваемые образы людских эмоций и чувств. И даже тут среди них соблюдалась четкая иерархия: кто-то был на виду, а кто-то укрывался в их тени. Со всех сторон взоры собравшихся непременно упирались в самую авторитетную заносчивую Гордыню.

   Когда людской гомон поутих, мудрец неистово яростно принялся обличать Гордыню, особенно упирая на её себялюбие, гонор, хвастовство, изворотливость. В этот раз он превзошёл самого себя. Да так, что от его указующего перста и гневной критики, поддержанной собравшимися, их бурной реакцией, выкриками, рукоплесканиями, надменная Гордыня неожиданно в слезах бежала прочь.

 

   Усталый, но довольный своей проповедью и радостью, казалось облегчённо вздохнувших, людей, мудрец возвратился домой. Ученики оставили его одного, да он и рад был ещё раз насладиться своей победой над главнейшим грехом, своей бескомпромиссностью. Но неожиданно навстречу вышла очаровательная незнакомка, смутно напоминавшая кого-то. Выказывая глубочайшее почтение, приветливо пригласила к трапезе.

   Весь вечер гостья была учтива и предупредительна, и общение представлялось сплошным удовольствием – он по обыкновению делился мудростью, а она не пробовала перебивать его. Однако, выслушав о событиях на площади, заинтересовано спросила:

   – И не жалко изгнанницу-гордыню? Так ли уж она зловредна, ведь её присутствие всегда раскрашивает другие эмоции, а многим даёт и мотивацию для успешных свершений?

   Мудрец был удивлён таким крамольным вопросам и пустился в разъяснения, что избавление от Гордыни необходимо и нельзя упускать шанс для многих раз и навсегда от неё отделаться. Ему-то она не капкан, а вот для других – очень даже хитроумная западня.

   – Вы вполне правы. Любому видно, как вы достаточно

ответственны за свои мысли, слова и поступки перед другими. Ведь все ваши слова и рекомендации опробованы, прожиты вами в буквальном смысле. Невозможно упрекнуть вас в отсутствии ответственности. И наработанной мудрости достаточно уже, чтобы расширять полученные знания вашей Школы, распространять их, да к тому же не искать новых. Успела заметить, – продолжала дальше гостья, – как вам чуждо чувство любви к себе. Ведь что есть для вас главное? Конечно же, ощущение «нужности», важность признания ваших заслуг. Опять-таки, через отражение других, их преклонение перед вашей мудростью получаете удовлетворение, хотя вполне осознаёте, что управление или контроль над другими всегда тешат тщеславие. Охотно разделяю и ваше убеждение, что информация даётся для избранных, не для всех.

  

   Мудрец с нескрываемым удивлением посмотрел на собеседницу, пытаясь разобраться, что стоит за её комплиментами, виртуозно, искусно, словно бальзамом, умащивающими душу.

   – А ведь я знаю, – не умолкала между тем гостья, – что есть слово, которое страшит вас, если сорвётся с ваших уст. Слово «не знаю». Почему? Ведь вы уверены, что знаете человека, можете предположить его поступки, так как вам хорошо известна психология эгоизма. Вами уже достигнуты вершины мудрости, и наверняка ощущение, что знаете всё о людях, приносит удовлетворение, и ваше любомудрие общепризнанно. Потому вас называют учителем, просветлённым.

  

   Мудрый старец внезапно поймал себя на мысли, что уж

очень медоточивы слова прелестницы.

   – Любезная гостья, а тебя-то как величать, такая всеведущая чаровница?

   – Духовной Гордыней зовут меня те, кто смог близко завести знакомство со мной.  А от своей сестрицы Простогордыни отличаюсь тем, что не со всяким имею дело. Это ей достаёт обычного поклонения, зависти, а меня привлекает прельщение и возможность пленения духовно продвинутых людей. Моей сестрице интересны глупцы, фанатики, эгоисты-себялюбцы, жадные до благ. А я, если и привечаю жадных, так тех, которые жадны до знаний, до информации, до методик духовных. К тому же я ведь дружна со многими мистиками и религиозными деятелями, о которых упоминали ещё христианские подвижники, считающие меня ловушкой самоуничижения.  К слову, близко я знакома и с небезызвестным вам падшим ангелом, чьё непомерное самопочитание и самолюбование, толкнуло противопоставить себя и прямо пойти против воли Создателя. Хотя иные считают его возгордившимся ангелом, павшим на уровне духовной гордыни за собственные идеалы, при этом из чистой любви к Богу.

   

   В проявившемся самодовольстве духовной гордыни, её непомерном тщеславии мудрецу неожиданно предстали накрывшая его духовная слепота и собственное духовное невежество, в котором, как оказалось, он пребывал. Причём всё это в образе хищника внутри него, лакомящегося не только энергией мыслителя, но и энергией окружающих. Раскрытая драконова пасть оскалилась на старца улыбкой чаровницы.

   Ужас и ошеломление поначалу навели оторопь на мудреца. Но чем более глубок и пронзителен был взгляд в себя, тем заметнее съеживалась и медленно отступала Гордыня. И вот уже удалось вырваться из чар… сна…

   Сердце колотилось в такт с вопросами «как так случилось?», «что исказило его восприятие духовных истин?», «как глубоко он увяз в самомнении?», «какую медвежью услугу оказал он своим ученикам поспешными безоговорочными суждениями?».

   Выпил старец студёной воды, призадумался. Так вот какая она коварная духовная прелестница. Это же пребывание в иллюзорном неосознании в себе Гордыни, постоянное ощущение собственной избранности, исключительности, непомерное тщеславие. И в ряду её качеств – духовная жадность, желание охватить необозримое, рассеивание усилий на множество проектов. Вот только к Служению это не имеет никакого отношения. Воистину, тем, кем овладела духовная гордыня, нелегко даётся отслеживать и свои эмоциональные реакции – гнев, обиду, раздражение на все обучающие уроки, преподносимые стремящимся к духовным высотам. Так или иначе, надлежит пройти испытание на чувство собственной важности, истинного достоинства и отнюдь не в привычном человеческом понимании. У поднявшихся на высокие духовные уровни есть дар – знать, предсказывать поступки эго. И тут поджидает западня. При ощущении себя учителем, знающим всё о людях, возникает иллюзия информированности во всём. На самом деле эта одна из величайших иллюзий духовной гордыни идет от страха перед неизвестностью, который просто завуалирован под психологическую маску, прозванной знанием человеческой природы. А ежели у такого мыслителя возникают ощущения, что познал и увидел достаточно, и мало что может ещё удивлять – так это духовная усталость. И она просто блокирует творческую, да и сердечную энергии.

   Легко Сизифовым камнем скатиться с тропы восхождения, думая, что вы лучше, чем другие, относясь к ним с позиции всезнайки, торопясь с жёсткой оценкой чего-либо, что не согласуется с вашими убеждениями. А скорости ему добавят ещё и самоуверенность, неспособность признавать, что вы не правы, стремление взять всё под контроль и управление другими.

 

   Заполненная раздумьями ночь подходила к рассвету, но погружённый в мысли мудрец не замечал этого. Много ещё тонких проявлений духовной гордыни, заманивающих в капкан, открылись ему. К примеру, осуждение других точек зрения, учений, образа жизни и идеологии других людей – это ведь так Гордыня защищает от расширения миропонимания,

пытаясь убедить, что другие люди живут неправильно.  

   Потому и не предполагалось доверия к их знаниям. Да и вообще, когда полученных знаний достаточно, уж лучше их расширять, зачем изучать и распространять новые?

   Или также часто встречающийся признак духовной гордыни – уютное удобное привыкание, что уже и перемен особых не нужно и всего достаточно уже изучено. Какая-то консервативность по отношению к новым знаниям-методикам. Не пошёл дальше – остался почивать на комфортных привычных лаврах.

   Духовная гордыня страшна в своей изощрённости. А потому и кара за неё гораздо сильнее. Только вот Создатель не карает. Ему просто не виден крепко опутанный сетями Гордыни. Куда тогда послать помощь?  Вот и получается, наказывает себя сам человек. Неужто только болезнь и может основательно встряхнуть, чтобы осыпалось всё надстроенное эгоизмом и Гордыней в нашем сознании.

Так можно ли одолеть Гордыню, помочь себе? Для этого нужна честность, смелость и безжалостность по отношению к себе самому.

   Духовная гордыня может быть преодолена мудростью, обретённой просветлением. Просветление же приходит только через знание. А уж его-то можно получить только через смирение. Если кто-то пребывает в Гордыне, то смирение – самая далёкая вещь от их разума. Когда любой человек беспристрастно видит все вещи и осознает божественное равенство всех существ, он обладает противоядием гордыне.
   Теперь будет что сказать просветлённому мудрецу ожидающим ученикам о многоликости каверзной духовной гордыни. Он назовёт им лучший внутренний определитель Гордыни каждого – это проверить, насколько тот обеспокоен чужой Гордыней.

   Из-за горной гряды поднялось солнце, великодушно плеснув золотистыми брызгами на готовый к новому дню и новым изменениям город.